Поцелуй Первым - Манилова Ольга

Просто региональный псих, а они все на таких, как я нацеливаются.

Меня интересует, как там возле лаборатории Ваня оказался и почему все так совпало. Вообще в голове все не складывается в единую картину. Наверно, потому что не знаю какое послание псих оставил на бумаге.

— Так что за крестики-иксики везде?

— Базилио своего спроси, — гневается он. — Раскомандовался ишь. Допрашивали всех сутками. Нам с тобой и Ваней тоже калитку попортили. И это он еще у меня когда-то сидел и бублики мои ел! А смородиновый чай! Бессовестный.

— Почему допрашивали и кого? Тут же… везде знаки эти.

— Так всех и допрашивали. По несколько раз.

— Сергей Степанович! Где Ваня? Я надеюсь, вы знаете что-то.

Он ускоряет шаг, и я едва не бросаюсь ему помогать. Нельзя так быстро ходить в пожилом возрасте.

— Не знаю, где негодник! — огрызается он. — Если узнаю, что прохлаждается там, уволю! Будет дрова только носить. Но адвоката мы найдем, лиса, я как раз сегодня звонил. Найдем лучшего. Чтобы твой Базилио еще локти кусал.

— Значит… значит, это правда? Против Вани выдвинуто обвинение?

Эта мысль еще не переварилась у меня в голове достаточно для переживания тотальной злости.

— Да, — коротко бросает старик, стараясь еще шаг увеличить.

Доходим до нашего дома, а там… Фонари гигантские напротив присобачены и направлены на нашу сторону улицы. И проволока намотана на забор, местами вовсе худо.

— Господи, а колючки зачем протянули?!

— А затем! Подготовиться надо.

Вообще ничего не понимаю. Это Сергей Степанович по забору пустил проволоку? Освещение точно дело рук беса.

В моей пристройке все по-старому. Стараюсь не смотреть на кипы бумаг Кулакова. Странно, что не забрал. Ничего, на обогрев зимой пойдут.

Через час топаю в центр, и начинаю осознавать о чем предупреждала Мира. Городок чудится вымершим. Люди появляются то тут, то там, но нормальная жизнь будто остановилась.

А в переулках, ручьями сбегающихся к проспекту и главной улице, кое-где земля подрыта да и асфальт сорван. Отмечаю, что только здания с подвальными помещениями так задеты.

Большинство магазинов закрыто, но вот, слава богу, фруктовая лавка работает.

Везде-везде пусто.

На парковке у Гостиницы, правда, аномальное количество автомобилей.

Захожу переговорить со Светланой, а она едва в обморок не падает.

— Матерь Божья, жива!

Ну, богов еще не рожала и не планирую.

— А почему я не должна быть живой?

— Мы подумали, — театрально прижимает она руку к груди, — мы же не знали… Такое здесь было!

Выясняю хоть немного фактической информации. Бес после моего обнаружения посадил город на комендантский час и устроил шмон, хм, всего поселка. Устроил контроль въезда и выезда. Обыскали все подвалы: те, что ключами не открыли, даже из-под земли проверить хотели.

И это в двадцать первом веке!

Вот что значит тотальная безнаказанность!

Светлана утверждает, что комендантский час сняли в день, когда строительство спорткомплекса началось. Дёргаюсь как от удара, услышав деталь.

Еще оказывается строительство ведут в ускоренном режиме, поэтому пять строительных компаний работают.

От последнего мне как-то уже все равно становится. Перегрев и перегруз. Пойду-ка я домой. Мне еще козленочка вызволять.

Возле избы предупреждаю свои Тени в трех ипостасях, что они свободны. Не на сегодня, а навеки вечные.

Они смотрят на меня. И молчат.

— В дом не пущу, — говорю и самой стыдно становится. Ну что, они тут стоять останутся?

— Пересменка через три часа, — поясняет Юлия.

Поздним вечером различаю дикий шум на улице. Откладываю в сторону записную книжку и украденный у Сергей Степановича телефон, и в окно смотрю.

Хозяин дома чем-то странным возле калитки занимается, а еще что-то сильно гремит.

— Негодяй! Негодяй!

Сумасшедшей мегавольтности фонари освещают, как Кулак через забор по проволоке пытается пролезть. Старик тыкает его палкой и довольно проворно передвигается, когда Вася новое место для прыжка выбирает.

От ярости я ногтями в ладони впиваюсь. Явился!

Без Вани может ко всем чертям катиться!

Единственное, что еще хочу знать — какое послание было написано в подвале, где меня отравили. Видимо, про открытие спорткомплекса, раз злой боров побежал открывать. Ах, как хорошо совпало!

— Беспредел, — горланит Сергей Степанович. — Алиса, в погреб!

Это немного перебор уже, но едва удерживаюсь от того, чтобы не заорать в окно пару проклятий в адрес лезущего и лезущего беса.

И как можно быть таким высокомерным, думать что и проволока тебе по зубам.

Или по торсу.

У меня есть дела. Иду обратно к блокноту: отсекать тех, кто мне точно с делом Вани не поможет. Нужны люди, что помогут разобраться какое именно дело на подростка завели. Веры Кулакову нет и не будет.

Оценив крики на улице, среди который теперь и бас предателя частит, баррикадируюсь в правой части комнаты, за кроватью. Ставлю стол и передвигаю тумбу с креслом так, чтобы и ко мне было тяжело подобраться.

Господин Схвачу-Тебя-За-Руку хоть с каким-то сопротивлением должен столкнуться в своей роскошной жизни.

Врывается в комнату весь взмокший и с царапинами на бицепсах. Ничего, к свадьбе заживет. Правда, не со мной. Пусть другую дуру доверчивую ищет.

— Ты! Ты! Чего из больницы ушла! Мне позвонить не надо? Ты ведь только очнулась. Собирай вещи! Если я еще час с этим усатым проведу, будешь похороны готовить его.

При звуке его голоса швы реальности расходятся, словно прорезь между прошлым и настоящем у меня прямо перед глазами возникла. Сколько раз я слышала эти властные низы, и даже сейчас… даже сейчас кругом идет голова.

Злюсь на свою глупость, и от мыслей до языка шкварчит огонь.

— Выметайся! Это наш с Сергей Степановичем участок и дом!

— Чего? — впадает он в искреннее изумление, и немедленное неистовство. Как факел из линолеума вспыхивает под два метра ввысь. — Тебе в больницу точно надо!

Смотрю на него будто не из тела своего. А из какой-то другой версии себя. Такой, что сейчас гневной дрожью блокнот в руках сминает, как салфетку.

— Где мой ребенок?

Дышать он начинает лихорадочно, кажется, вдохи выдохи опережают. У него из горла даже дикий хрип выскакивает: тот будто после пережитого внутри грудной клетки спасение ищет.

— Что, — сипло говорит он. На вопросительную интонацию его, видимо, не хватает.

— Случайно не в спорткомлексе, который ты без меня клялся не строить?

Стоял тогда в номере и смотрел на меня, как помешанный. А я поверила! Наообещал с три короба, а на самом деле выжидал…

А если и не выжидал, то забыл вообще, что я об этом подумаю. Что я почувствую! Что для меня важно!

Вася выпрямляется, и осматривает мебель между нами. Будто только ее заметил.

— Ты очнулась. Здоровая, наконец-то. Ты очнулась… и первое, о чем ты думаешь, это ебаный спорткомплекс?!

Вместе смехом у меня на губах взрываются всхлипы. Изумленным взглядом обвожу стол перед собой.

— Г-где ребенок мой?

— Какой твой ребенок, — наклоняет голову он. Как хищник.

— Ваня! Где он!

— С каких это пор оборвыш стал твоим ребенком, Алиса!

— С сегодняшних, — прикрикиваю на него. — Когда захотела. Ты… ты что в тюрьму его посадил, Вася?

Кулак отряхивает ручища свои, и явно приняв опрометчивое решение, начинает тумбу отодвигать. Я отскакиваю в самый дальний угол своего убежища.

— Не смей, не смей трогать мою защиту!

— От чего защиту? — бормочет он, уже и до кресла добирается.

— От тебя! — пытаюсь кричать я, но выходит как задавленное рыдание.

Вася медленно поднимает голову, и глазами мглистыми и покрасневшими имеет наглость смотреть на меня… растерянно.

Глава 33 АЛИСА

— Что ты говоришь, Алиса.

— Ты смеешь являться сюда как ни в чем не бывало. После того как обманул меня! И подставил ребенка!